Державный путь
23. Новая смута
Введение, главы 1-2
Что же приходило на смену? Всё более неумеренно насаждаемый коммунизм в его двух ипостасях – идеализма и материализма. Идеализм требовал веры в смутные грядущие блага, а материализм призывал к немедленному насыщению и удовлетворению всевозможных потребностей, что в конечном итоге закономерно и неизбежно приводит достаточное количество людей к оскотиниванию, к неспособности понять того подвига самоограничения и жертвенности, что показали поколения, прошедшие войну.
Если воспользоваться учением академика Ухтомского о доминанте, мы придем к выводу, что материализм под заклинания о необходимости построения материально-технической базы коммунизма, становился самодовлеющим принципом всё большего числа граждан. Идеалистическая же сторона коммунизма становилась всё в большей степени формой, лишавшейся содержания.
В конкуренции с куда более обеспеченным, имеющим глубокую культуру потребления Западом, советский материализм автоматически становился в положение вечно догоняющего и подражающего, некой вторичной силы. Это чувствовалось на подсознательном уровне – вопреки всем официальным заявлениям о том, что советский строй – самый передовой во всех отношениях.
Вождь и главный идеолог Китая Мао Цзэдун не пичкал соотечественников сказками о коммунизме. Он говорил о нем, об отмирании государства крайне редко как об очень отдаленной перспективе, а в текущий исторический момент требовал строжайшей дисциплины ради достижения поставленных целей – во-первых, упрочения суверенитета государства, во-вторых, повышения образовательного и культурного уровня населения, который бы сопровождался, уже в-третьих, постепенным улучшением его благосостояния.
Всякий идеализм порождает мечтательность и расхлябанность. Его жрецы становятся лицемерными, пытаясь учить людей тому, над чем сами смеются. Они, видя несоответствие между идеалами и реальностью, силятся подогнать реальность под идеалы, зачастую подтасовывая для требуемой статистики цифры и факты. Замшелые догмы вместе с запылившимися идолами, увы, убивали значение всенародного подвига Великой Отечественной войны применительно к земной жизни (для вечности этот подвиг неуничтожим). Советские идеологи не справились с задачей, и под пустой треск их речей уже готовилась сдача страны. Мао Цзэдун был прав, обвиняя новое советское руководство во главе с Хрущёвым в идеализме и ревизионизме. Поднятая новая волна войны против Церкви добавила к коммунистическому идеализму ничем не смываемое клеймо дремучего мракобесия.
В 30-е и особенно 40-е годы наблюдалось осторожное творческое взаимодействие советского государства и людей Церкви. Последние вполне официально воспринимались в качестве элиты общества. Статус академиков Павлова и Ухтомского, не скрывавших своей церковности, лауреата Сталинской премии архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) воздействовал на сознание современников глубже и прочнее дешевой демагогии воинствующих безбожников. Хрущёв же хвастался, что покажет по телевизору «последнего попа», разрушая тем самым не им созданные основы общественного равновесия и согласия.
Вместе с тем, продолжал действовать импульс, который шел от России по всем географическим направлениям со времени Великой Отечественной войны. Формы традиционной русской культуры, которыми сопровождалось продвижение идей коммунизма, существовали вполне самостоятельно, будучи самодостаточными. Они производили свою работу во всемирном масштабе, результаты которой были несоизмеримо прочней коммунистической пропаганды. Русское влияние чувствовалось на всех континентах Земного шара.
Начавшая стремительно возрастать в годы противостояния с нацистской Германией военная и политическая мощь страны вышла к 70-м годам на небывалый в истории уровень.
Прежде Россия опасалась бросать прямой вызов мировому гегемону – Британской империи. Но в 1962-м году подобное оказалось возможным. В ответ на размещение в Турции американских ядерных ракет средней дальности «Юпитер», что лишало стороны возможного военного противостояния равновесия, Советский Союз разместил свои ядерные комплексы на Кубе, поставив под удар, как это прежде сделали США в отношении России, города Америки. На тот момент Штаты обладали шестью тысячами ядерных боезарядов, а Советский Союз – тремястами. Поэтому размещение ракет в Турции без ответной реакции со стороны России обеспечивало Америке подавляющее превосходство.
Появление советских ракет на Кубе стало шоком для всего западного мира, который привык на Россию смотреть свысока, хвалясь научным, культурным и технологическим преимуществами. Последнее до тех пор было в особенности бесспорным. Однако полёт Юрия Гагарина 12 апреля того же 1962 года в космос доказал способность России к технологическому лидерству.
После демонстрации силы на Кубе между СССР и США начались переговоры, за ходом которых с замиранием следил весь мир. Обе стороны пошли на уступки. СССР убрал с Кубы ядерные ракеты и бомбардировщики, США, в свою очередь, дали Острову Свободы гарантии безопасности и убрали ракеты с турецкой территории.
Две сверхдержавы разделили весь мир на сферы влияния. В западной процветал неоколониализм, суть которого была не только в политическом давлении, но и в извлечении прибыли, в советской – наряду с политическим давлением шло насаждение коммунистической идеологии.
Так называемый Третий мир получил от противостояния Запада с Русским миром определенную пользу. Её многие оценили, поэтому по сию пору благодарны России, в первую очередь, за бескорыстность её побуждений.
Христианское содержание и вполне естественно исходивший из него патриотизм, так изящно заполнившие формы культуры Советской России, еще держали страну в единстве, но бесконечно это сдерживание продолжаться не могло. Нити смыслов разрывались, и страна начинала трещать по швам и расползаться - пока лишь на ментальном уровне.
Шельмование общественно-политического строя, существовавшего в годы Великой Отечественной войны, не могло не привести к постепенному разрушению всей государственной системы позднейшего СССР. Идеализировать тот строй как нечто совершенное (в чем упражняются некоторые наши современники) тоже неверно. Он был необходим и оправдан в то суровое время. И говорить теперь о его возрождении – вредная затея, охмурение людей в духе политического сектантства. Если нельзя дважды войти в одну реку, то тем более невозможно искусственно установить строй, который естественно вытекал из иных общественно-политических предпосылок. Уверен: если к нынешним идеалистам, воспевающим тот строй, каждому в отдельности, применить суровое трудовое законодательство образца 1940 года, они первыми же взвоют и будут громко кричать о нарушении прав человека.
Обозначенный строй требует всестороннего осмысления, его отдельные элементы могут быть востребованы в будущем. Но не более того.
Вместе с тем остервенелые проклятия в адрес этого строя явились ничем иным, как расшатыванием основ государства. Бранясь и поливая генералиссимуса Сталина грязью, новые советские идеологи, по сути, пилили сук, на котором сами сидели, вроде тех господ-пошехонцев, что, ради удобства созерцания разных неведомых диковин, обрубили сучья на ели, после чего обнаружились изувеченными внизу.
Подобная самоубийственная идеология не могла не привести к печальным последствиям. Вслед за утратой элитой своего рода иммунитета, ставшего следствием отхода от реальности, общественное сознание быстро наполнилось разрушительными вирусами, вроде неких «трихин», о которых писал Достоевский в романе «Преступление и наказание». Пропало понимание основ общественного согласия. Христианское и русское стало постепенно вытесняться из всевозможных форм культуры с одновременным поощрением местных национализмов ради благой, казалось некоторым, цели замирения национальных элит. Объединяющим началом был выставлен идеал коммунизма. Дальнейший ход событий показал, что эта фикция ничего и никого объединить оказалась неспособной, поскольку была крайне далека от реалий.
Когда Мао Цзэдун рассуждал о творческом преодолении противоречий внутри народа, в СССР эти противоречия просто игнорировались как несообразные с идеалами коммунизма. Новая властная группировка, сместившая Хрущёва, заморозила ситуацию, но даже не пыталась разрешить всё более углублявшихся противоречий. Поэтому они в слегка подмороженном виде продолжали развиваться, отчего процесс распада становился необратимым.
Советское общество расслаивалось по идеологическим предпочтениям и оказывалось ослабленным перед воздействием мощной идеологической атаки со стороны Запада. Последняя стала катализатором общественного брожения, приведшего в конечном итоге к развалу государства.
На протяжении жизни двух поколений историческая Россия подводилась к роковой черте своего краха. Культурные формы, претендовавшие на универсальность, мертвели, а те, что подчеркивали индивидуальность отдельных народов, - напротив, стремительно наполнялись содержанием. Это не могло не вызвать своего рода мощнейших электрических разрядов, а затем – и новой бури, разрушающей и одновременно отрезвляющей.
Когда она началась, на смену вытеснявшимся из форм культуры остаткам христианского и русского содержания пришла откровенная и глумливая русофобия, носители которой, подобно стае шакалов, принялись рвать Россию на части.
В 1990-м году на страницах газеты «Литературная Россия» было опубликовано «Письмо писателей, деятелей культуры и науки России», под которым в числе 74-х других поставил свою подпись и поэт-фронтовик С.В. Викулов.
В этом довольно объемном, адресованном представителям центральной власти, письме сказано:
- Происходит беспримерная во всей истории человечества массированная травля, шельмование и преследование представителей коренного населения страны, по существу, объявляемого «вне закона» с точки зрения того мифического «правового государства», в котором, похоже, не будет места ни русскому, ни другим коренным народам России.
Далее приводятся примеры наводнивших тогдашнюю прессу оскорблений в адрес русского народа и России:
- «Русский характер исторически выродился, реанимировать его - значит, вновь (?) обрекать страну на отставание, которое может стать хроническим», - читаем мы напечатанное на русском языке, на бумаге, выработанной из русского леса. Само существование «русского характера», русского этнического типа недопустимо по этой чудовищной логике! Русский народ объявляется сегодня лишним, глубоко нежеланным народом. «Этот народ с искажённым национальным самосознанием», - заключают о русских советские политические деятели и журналисты.
Желая расчленить Россию, упразднить это геополитическое понятие, они называют её «страной, населённой призраками», русскую культуру - «накраденной» (!), тысячелетнюю российскую государственность - «утопией».
Стремление «вывести» русских за рамки Homo sapiens приобрело в официальной прессе формы расизма клинического, маниакального, которому нет аналогий, пожалуй, средь всех прежних «скрижалей» оголтелого человеконенавистничества. «Да, да, все русские: люди-шизофреники. Одна половина - садист, жаждущий власти неограниченной, другая - мазохист, жаждущий побоев и цепей», - подобная «типология» русских нарочито распубликовывается московскими «гуманистами» в прессе союзных республик - для мобилизации всех народов страны, в том числе и славянских, против братского русского народа.
Русофобия в средствах массовой информации ССР сегодня догнала и перегнала зарубежную, заокеанскую антирусскую пропаганду… Дискриминированный в реальных гражданских правах, ошельмованный как «раб», как «фантом» или «призрак», русский человек в то же время сплошь и рядом нарекается «великодержавным шовинистом», угрожающим другим нациям…
Фантом «русского фашизма» придуман для разнообразных, в том числе - и внешнеполитических, конечно, - целей. По замыслу его изобретателей, он способен с помощью средств массовой информации решительно отвлечь внимание народов нашей страны от какой-либо внешней опасности государству, мысль о которой всецело подменяется ложью об опасности внутренней - исходящей из России.
Разномастные разрушители России принялись осуществлять реванш за свое поражение в 1945 году. Будучи сами продолжателями дела нацистов, они, не обременяя своей совести какими бы то ни было принципами, прибегли к самой чудовищной из всех возможных клевете, в точности следуя рекомендациям Геббельса – чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной.
Поэтому продолжатели дела нацистов принялись дружно обвинять победителей фашизма в фашизме. Этот сатанинский шабаш, начавшийся в середине 80-х годов прошлого века, с разной степенью накала продолжался около трех десятилетий. Возможные его последствия были выявлены деятелями русской культуры, подписавшими цитируемое обращение. Здесь далее сказано:
- Фантом «русского фашизма» призван не только дискредитировать русский народ в глазах братских народов страны, всех народов мира, но и внушить самим русским комплекс вины, усугубить их ощущение национальной приниженности, подорвать до конца их национальное самосознание, поставить под сомнение русское чувство патриотизма в любом из его проявлений.
Вместе с тем, подрывается и общий патриотизм народов нашей страны, который отныне может быть направлен разве что по руслу разнообразных узконационалистических страстей, способных иссушить душу, примитивизировать мысль каждого из разъединяемых ныне братских народов…
Натравливаемые друг на друга и непременно при этом - на братский русский народ, они неизбежно увидят себя столь же «бросовым», как и русская нация, материалом для транснациональных экстремистов, политических гангстеров ультралевого, тиранического толка, а свою историческую территорию, природные богатства и культурные ценности - предметом международной спекуляции, источником наживы «общечеловеческих» мафиози от «национально-освободительного» движения и мифической «демократии»…
Не может быть равноправного диалога между народом, шельмуемым как «нация рабов», и представителями «высшей», привилегированной, «избранной» для господства и управления силы.
Такие исходные принципы «диалога», восторжествовавшие в годы «демократической» перестройки, заведомо не предполагают для русских ни моральной, ни материальной, обеспечивающей реальное равенство базы. В этих условиях «диалог» клонится разве что к роковому поединку, в котором не будет победителей.
Мы требуем положить конец антирусской, антироссийской кампании в печати, на радио и телевидении.
Мы требуем незамедлительного категорического запрещения всех видов русофобии на всей территории России и других Советских социалистических республик…
Позднее под данным письмом поставили свои подписи более трех тысяч представителей интеллектуальной элиты. В нем констатировался факт: русское содержание (о христианском деятели почему-то умолчали) с напором и агрессией вытравлялось из всех форм культуры. Делался справедливый вывод о том, что это могло послужить началом невиданного еще (по заветам Адольфа Гитлера) геноцида через насаждение взамен изгоняемых сокровищ духа всевозможной пошлости и глупости. Потому что народ, лишенный традиционных форм своего культурного бытия и питающийся эрзац-продуктом поп-культуры, обречен на вымирание, обречен стать удобрением для жизни других наций.
Это был реванш той инфернальной стихии, что дважды не смогла одолеть Россию в бурном ХХ веке. Прикрываясь идеологией коммунизма, её адепты накапливали потенциал разрушения, чтобы однажды насладиться своей гнусной предательской победой, после которой можно было бы спокойно вытереть ноги о давно уже им самим опротивевшие идеалы коммунизма и отдаться всецело страсти обогащения за счет разграбления страны.
Что касается С.В. Викулова, он стал свидетелем распада государства, за которое сражался. Однако же не разочаровался ни в стране, ни в народе, веруя, что подлости не дано восторжествовать на Руси надолго. В последние годы жизни Сергей Васильевич продолжал работать более как мыслитель и публицист. Умер он 1 июля 2006 года и похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
24. Новые анекдоты о пошехонцах
Я помню позднесоветскую эпоху. При всех её несомненных внешних достоинствах она оставила по себе впечатление густой и липкой (по причине неискренности идеологии) атмосферы знойного дня. Этот сгустившийся спёртый воздух одним только фактом своего существования призывал на себя очистительную бурю.
Идейки коммунизма разлагались, подобно мелким водорослям в нагретом солнцем водоеме. Они отравляли сознание и вызывали тошноту. Гнилой идеализм силился не давать места ни божественному откровению, ни реализму «живой жизни» (как говаривал Достоевский). Поэтому прежний убийца других идеализмов был тоже убит в сознании многих и многих русских людей. В освободившееся место хлынула в первую очередь всякая грязь. Она не насыщала. Поэтому многие, поняв данный факт, прильнули к родным корням, к родным истокам.
С XVI века, в связи с ростом городов, сельское население постоянно выделяло из себя новых и новых горожан. Однако если до ХХ века убыль населения восстанавливалась за счет достаточно высокой рождаемости, то в ХХ веке обозначился значительный перекос. Пошехонская деревня пустела, уничтожалась. Притом, переезжали в города наиболее образованные и квалифицированные люди. В ходе такой селекции население пошехонской стороны как-то всё более закисало в своем привинциализме, порой даже бравируя им.
В позднесоветскую эпоху пошехонское раздолье, о котором в свое время писал Салтыков-Щедрин, приобрело новые черты. Оно распространялось теперь на колхозно-крестьянский мир.
Здесь нужно заметить одну важную вещь. Самоирония народа, вообще, присущая русским, и может быть, в особенной степени - жителям Пошехонской стороны, есть признак его великодушия и психического здоровья. Кто не умеет иногда посмеяться над собой, обыкновенно задавлен комплексами, которые ограничивают его кругозор. Кто пыжится и, что называется, из кожи вон лезет, дабы выставить себя лучше, нежели он есть на самом деле, тот зациклен на ложной доминанте самолюбования и самовосхваления, поэтому ничего выдающегося породить из себя не способен. Мы приводим новые, притом, совершенно правдивые, истории о пошехонцах не с тем, чтобы кого-то позабавить или над кем-то посмеяться, а ради полноты восприятия той картины, из которой постепенно формируется наше будущее.
Приведу рассказ достойного всяческого доверия человека - Александра Б.:
- В начале 80-х годов после прохождения службы в рядах Советской Армии я пришел на завод. В те времена за каждым городским предприятием были закреплены колхозы и совхозы, которым оказывалась шефская помощь. Туда сотрудники отправлялись добровольно-принудительно. Кто по ряду разных причин увиливал от работ в колхозе, отправлялись в отпуск в зимний период и лишались всяческих отгулов.
За нашим заводом были закреплены колхозы и совхозы Пошехонского района. Приехали мы летом в количестве тридцати человек в центральную усадьбу - село Селиверстово. На момент нашего приезда в правлении никого не оказалось. Поэтому мужчины, проголодавшись, недолго думая, раскинули на полянке скатерть и приступили к приему пищи с употреблением горячительных напитков.
Тут как раз проходил мужчина преклонного возраста. Он подошел ко всей компании со словами: «Как-то вы тут не по-человечески, на земле… Пойдемте ко мне. Я вас угощу картошкой из печки, огурцами, грибами солеными».
Все согласились и переместились к нему в дом. Мужичок, выпив со всеми вместе две стопки, сказал, чтобы мы продолжали без него, а он тем временем сходит похлопочет… насчет драки.
Все у него начали спрашивать – что за драка? На это он ответил: как же, приехали молодые парни. Что за пьянка без драки? У нас так не принято. Пришлось применить много усилий, чтобы его никуда не отпускать.
К вечеру нас разместили в доме, полдома отвели мужской половине, полдома - женской. Что-то вроде драки всё равно получилось. Потому что пришли молодые парни - знакомиться. А для знакомства, по их понятиям, необходима драка.
Один из пьяной той компании начал трактором толкать угол дома, пугая нас – этим тогда всё и закончилось. На следующий день парни снова пришли к нашему дому. Уже более спокойно предлагали померяться силами. И говорили, что пошехонские мужики - самые здоровые.
Один из них сказал: если собрать мужиков близлежащих колхозов, то они могут отлупить весь Рыбинск. А другой сказал: если собрать весь Пошехонский район, то они отлупят пол-Европы. Да что там! Всю Европу!
В процессе дальнейшей совместной работы, когда мы поближе познакомились, завязались почти приятельские отношения. И вот однажды местные парни пригласили меня с другом на свадьбу в соседнюю деревню. Я очень удивился: как это так – я там чужой, меня никто не звал… На что они сказали – у нас не зовут, а приходят все, кто пожелает. И мы с другом согласились - ради интереса.
Как потом оказалось, звать-то зовут. Но те, кого зовут, гуляют в доме. А все остальные приходят «на чайник». Имеется в виду солдатский алюминиевый пятилитровый чайник. Он подвешивается на цепочке у крыльца. На столе рядом стоят эмалированные кружки. На закуску предлагается картошка, лук, огурцы.
Каждый может подходить, наливать из чайника самогон в кружку, выпивать и закусывать неограниченно, сколько душа пожелает. Периодически кто-то из женщин выходит и доливает чайник самогоном, так что он никогда не бывает пустым.
Свадьба в доме гуляет, а здесь, у чайника, ведутся душевные разговоры. И всё бы ничего, если бы не своеобразная традиция местных жителей. Она заключалась в следующем. Свадьба, нагулявшись в доме, выходила на улицу, и начиналась жестокая драка свадьбы с теми, кто был у чайника.
С утра же после этого все братались, обнимались, как будто бы ничего и не было. Хотя имелись выбитые зубы и прочие увечья.
По субботам, когда у нас бывала баня, у крестьянских женщин имелось развлеченье. Они собирались на мосту, который находился рядом с баней и наблюдали, как мужики из бани прыгают в реку, некоторые – в чем мать родила. Это некоторым мужьям не нравилось, и ряду женщин перепадало за сборища на мосту.
На следующий год нас послали в деревню Спас. От местных жителей мы узнали, что в этом году у них нашествие кабанов, от которых не было пощады огородам. Наши начали изобретать всевозможные средства защиты от животных. Лучше всех придумал молодой местный житель, недавно вернувшийся из армии. Он выкопал яму, воткнул в её дно деревянные заостренные колья, застелил сверху прутьями и сеном. Обещал, что всех пригласит есть кабанье мясо.
Возвращаясь ночью из соседней деревни с гулянки, он сам упал в свою яму. Наутро мы узнали, что его скорая увезла в город и что жизнь молодого человека - под угрозой. Прошел почти месяц, но мы ничего больше о нем не слышали.
В одной из близлежащих к Селиверстову деревень, находясь в правлении, я увидел график. Поначалу решил, что это график отпусков. Только он почему-то был составлен на семьи деревни. На каждую семью выделялось по два-три дня. Потом удалось выяснить, что это были очень своеобразные отпуска. На данные дни каждой семье переходила кобыла с телегой, на которую хозяин дома устанавливал бидоны браги и уезжал на заимку, где находился мощный самогонный аппарат. Здесь перегонялась брага деревенскими жителями по очереди.
Могу к сказанному добавить кое-что из личных впечатлений. Как-то судьба свела меня с человеком, которого почти все в округе называли «Ванька-пошехон». Работал он лесником. Человек был (Царство ему Небесное!) очень веселый и добродушный. При этом имел богатырское здоровье и пудовые кулаки. Когда он работал бензопилой, на это стоило посмотреть: точно инструмент был продолжением его рук, и он ваял им как художник. Спиртного в рот не брал. Вот только лицо было какое-то обезображенное.
Как-то я решил полюбопытствовать у общего знакомого – что у Ивана с лицом? И услышал такую историю. Оказалось, что прежде у него бывали страшные запои, в которые он пропивал всё, что только можно пропить. Когда с ним в очередной раз случилась такая беда, он стал требовать у жены: дай три рубля! Та упёрлась – не дам, и всё тут. Тогда Иван берет канистру с бензином и требует еще раз: дай три рубля, а не то подожгу себя! Та не даёт. После этого он льет бензин себе на голову и поджигает. В результате лицо обгорает – каким-то чудом глаза остались целы. С тех пор он завязал с пьянкой.
О чём подобные истории говорят? О том, что в позднесоветское время в захолустной русской деревне (а речь здесь идет даже о таких населенных пунктах, до которых из-за бездорожья, кроме как на тракторе, больше ни на чем не доедешь) сложились своеобразные формы общежития с универсальным платежным средством – самогоном. Прежние добрые традиции были в значительной мере разрушены (ведь для того, чтобы они бытовали, необходимо в каждом поколении прилагать усилия), а новые, за исключением поп-культуры, не прижились.
Множество деревень осталось без жителей, и, может быть, не стоит об этом сильно горевать. Достойное дальнейшей жизни культурное содержание их умерло или исказилось, нужно было только время, чтобы и форма разрушилась.
В 90-х – нулевых годах появилось множество покинутых жителями деревень-призраков, куда предприимчивые охотники забирались, чтобы испытать особое удовольствие – пострелять медведей, да и всякую другую живность, что сюда ненароком забредет, прямо из окон опустевших домов.
Медведи, надо сказать, в это время расплодились. Года три назад мой крестник Вячеслав, военнослужащий-контрактник, рассказал забавный случай. Была осень, дождь лил как из ведра, стояла ночь. Он охранял военный объект в черте Рыбинска. Родом он из Сибири, охотник, поэтому встречей с медведем его не испугаешь. Вдруг при свете прожектора он увидел что-то вроде гориллы – шерсть животного прилипла к телу, поэтому и возникло такое впечатление. Вячеслав сообщает товарищу по рации: «Приготовься: сейчас к тебе придет медведь». Тот посмеялся, решив, что с ним шутят. Минут через пять раздался дикий вопль. Утром обнаружили кучку медвежьего помёта рядом с постом товарища Вячеслава. То ли медведь несколько раньше, будучи еще не замеченным, сделал её, то ли это результат испуга от крика военнослужащего, - так и осталось неизвестным.
Во всяком случае, подтверждаются слова художника Верещагина о том, что если человек первый заметит медведя, всегда сможет его прогнать. Два года назад на дороге, соединяющей Пошехонскую трассу с Рыбинской ГЭС (это совсем рядом с городской чертой), автомобиль сшиб медвежонка. Данный факт заставил с опаской ходить в том районе – можно было нарваться на рассерженную медведицу. И хотя пророк сказал, что лучше человеку встретить медведицу, лишенную детей, нежели глупца с глупостью его, опасения были оправданы. К счастью, никто не пострадал.
Участились случаи столкновений с лосями. В позапрошлую зиму ехал через шлюзы на своем внедорожнике правнук протоиерея Николая Архангельского Игорь. Место там оживленное, автомобили обыкновенно идут сплошным потоком. А тут было воскресенье, начало восьмого утра, поэтому трасса была довольно пустынной. Вдруг в свете фар Игорь увидел лося, смотревшего на него каким-то недобрым взглядом. Игорь стал тормозить, но было уже поздно. Лось пошел на внедорожник в атаку. Результат – выбитое лобовое стекло и помятый капот. Виновник аварии убежал, и больше его никто не видел.
Выше помянутый Александр Б. добавил историйку, которую, правда, было бы справедливей отнести к категории анекдотов о полиции, а не о пошехонцах. Как-то один житель Пошехонья, знакомый Александра, прибыл на своем авто в Москву. Его останавливает сотрудник ГАИ и просит предъявить водительское удостоверение. Тот предъявляет. Сотрудник ГАИ просит его немного подождать. Сам тем временем приводит коллегу и говорит: ты хотел увидеть живого пошехона – вот, смотри.
Кому выгодно или удобно существование захолустья, своего рода культурных резерваций уже в наше время? Прежде всего, людям недалеким, однако же возомнившим о себе, будто они нечто великое; людям, почитающим себя центром бытия.
Выгодно и удобно существование захолустья людям наподобие выведенного г-ном Березайским пошехонского воеводы «Сцуки», говорившего, как мы помним, что чистая, святая, бескорыстная душа его гнушается всякого духа прелести и лихоимства, духа всякого дароприношения, а паче и паче духа взятколюбия. Будь тогда дороги в пошехонском захолустье получше, стали бы господа пошехонцы покупать одну и ту же щуку у плутов-осташей? Они купили бы чуть подальше за сто рублей таких щук не одну тысячу! Стали бы штурмовать колокольню и ель, чтобы Москву повидать?
Достаточно давно установилось мнение, что у России две проблемы – плохие дороги и дураки. А ведь, по большому счету, проблема одна, или двуединая. Потому что где плохие дороги, там и раздолье дуракам (типа «Сцуки»); а где раздолье дуракам, там плохие дороги, так как обозначенные деятели боятся утратить свою власть.
Дабы у читателя сложилось мнение о качестве здешних дорог, приведу факт совсем недавнего прошлого. Два с половиной года назад мне довелось проехаться на автомобиле от Рыбинска до Санкт-Петербурга. Двигаясь по Пошехонской дороге, я проделал путь до Череповца (около 200 км) за четыре часа. А двигаясь от Череповца по трассе С.-Петербург – Вологда, за те же четыре часа я преодолел 400 км.
Всего несколько лет назад два видных российских политика либерального направления, сначала один, а потом другой, заявили: России с ее огромными расстояниями нецелесообразно развивать разветвленную по всей ее территории инфраструктуру. Нужно постепенно сконцентрировать всё население страны в приблизительно 15-ти агломерациях, а на всей остальной территории работать вахтовым методом.
Лучшего для геополитических противников России невозможно было бы придумать. Подавить 15 агломераций ядерным, биологическим, психотропным оружием или вызвать цепь техногенных катастроф – и бери всю территорию уже зачищенной от непредсказуемых аборигенов.
1 марта 2018 года В.В. Путин выступил с посланием к Федеральному Собранию, где, во-первых, рассказал о постановке на боевое дежурство принципиально новых видов вооружений, а во-вторых, озвучил план беспрецедентного дорожного строительства по всей территории страны, на которое выделяются астрономические суммы. Теперь это строительство вовсю ведется.
Таким образом, пресловутые 15 агломераций остаются на совести новоявленных либеральных «сцук». А всякого рода захолустье может стать достоянием истории. Более свободное и ускоренное продвижение товаров и услуг, равно как и мобильность населения будут способствовать национальному единству, уничтожая властную монополию местных олигархов, которая зачастую держится на невозможности обойтись без их ценных услуг. Это в их интересах отгородиться от остальной страны бездорожьем, дремучими лесами и непроходимыми болотами, чтобы основать здесь свои гнилые владения.
В интересах же столичных политических проходимцев отгородиться от остальной страны бесконечными транспортными пробками, дабы лишь в минимальной мере испытывать на себе влияние остального народа. В их интересах растравлять давно выдрессированное столичное отребье (всё более походящее на древнеримский плебс, у коего на уме были, в первую очередь, хлеб и зрелища) против верховной власти. Им невдомек, что замкнутая жизнь неизбежно превратит любой город в стоячее болото, благоприятную среду для всякой гнили, пресыщения и глупости.
Сеть капитально ремонтируемых и вновь строящихся дорог станет кровеносными сосудами обновляемой России, крепкой своим единством и общностью судьбы. Хочется верить, что движение свежей крови оживит и пошехонское захолустье, и столицу. Что уставший от пробок и пустой суеты народ пленится возможностью мирной работы в тиши лесов, где встанут ровными рядами радующие глаз усадьбы, где люди начнут заниматься возвышающим душу творчеством и обеспечивающим материальную независимость хозяйством. Что доминантой станет взаимовыручка и взаимопомощь. Что через них воскреснет заповеданная Христом любовь, наполняя собою души людей и формы культуры, обильно изливаясь отсюда на внешний мир.
Заключение
Мы совершили путешествие в пространстве и времени, вглядываясь в лица и события. Течение жизни отдельного человека можно уподобить течению реки, однако здесь будет некоторая натяжка: даже если определенное количество воды от истока дотечет до устья, река не оскудеет, как всего лишь одна жизнь, дошедшая до своего предела. Поэтому правильней будет уподоблять течению реки жизнь целого народа. Человек рождается – точно исходя из истока, сначала его окружает небольшая масса такой, каков он сам, воды. Потом кругозор расширяется, общая масса воды возрастает. Накапливается опыт и мудрость. Наконец, когда река впадает в море или океан, точно в вечность, время для отдельной личности прекращается, и душа живет предвкушением Суда Божия, который навсегда решит её участь.
Жизнь народа в ее движении отмечена яркими вспышками – теми личностями, что оказывались проводниками божественного света. Она отмечена судьбоносными событиями, которые, подобно порогам, препятствуют свободному течению вод. Преодолев же препятствия, они растекаются во всю ширь, дабы объять собою как можно больше пространства.
Отмечена жизнь народа образцами высокого искусства и формулами глубоких смыслов, что были выстраданы целыми поколениями. Как нельзя вычеркнуть слово из песни, так невозможно изгладить отдельные эпохи из судьбы нации. Всё здесь стоит на своем месте, всё преисполнено значения, которое нам даже не дано до конца понять.
Пытаться отгородиться от судьбы собственного народа, превратиться в некий автономный пузырь, двигающийся в толщах воды, - затея пустая и нелепая. Поэтому нужно изучать историю и культуру своего народа, любить их, жить ими. Вбирать в душу яркие вспышки богопросвещенных личностей, образцы высокого искусства и формулы глубоких смыслов, чтобы пробиваться сквозь терния эпох и расстояний, утверждая общую жизнь.
Пишу эти строки в праздник перенесения Нерукотворного образа Спасителя из Эдессы в Константинополь. Событие имело место в X веке, когда великая святыня христианского мира была торжественно перенесена из обозначенного сирийского города в столицу Восточно-Римской империи. Когда я читал канон празднику, составленный, вероятно, в том же X веке, меня поразило, что Сирия, освященная столетиями подвигов святых отцов, именуется здесь «поганской землей» на том основании, что она была завоевана мусульманами. Где сочувствие к христианам Эдессы, чью святыню мусульмане не дерзали осквернять? Почему у них отнято утешение, питавшее их веру? Подобные вещи обличают узкий эллинский национализм, замешанный на гордыне, который стал главным могильщиком Восточно-Римской империи.
Русским не свойственна подобная узость, убивающая душу всякого народа. У русских имелось не меньше оснований обозвать ту же Грецию «поганской землей» на том основании, что она, как несколько ранее Сирия, была завоевана мусульманами, но русские этого не сделали, не дерзая предвосхищать суда Божия над какой бы то ни было страной. Русскому народу свойственна всечеловечность, как высказался по данному поводу Ф.М. Достоевский. Эта всечеловечность сквозит во фресках Дионисия, в собирании благочестивых преданий Востока преподобным Нилом Сорским, в наставлениях старца Адриана Югского, во всечеловеческих полотнах Василия Верещагина, в молитве преподобного Серафима Вырицкого за весь мир, во всеобщем законе доминанты академика Ухтомского, во всечеловеческом подвиге России в годы Второй Мировой войны. Всё нужное для полноценной жизни всего человечества найдется в этой русской реке. Только черпай без сомнения и пей – сколько душа желает.
Перед Россией раскрывается великая будущность всечеловеческого служения, насильственно оборванная в середине 50-х годов прошлого века. Чтобы оно осуществилось, нужно самим прильнуть к родным корням, лелеять и взращивать в себе русскость, быть великой рекой, напояющей человечество живой водой вечности.
Русская река, вопреки всем экспериментам и перипетиями ХХ века, достаточно полноводна. Поэтому вовсе не нуждается в культуре постмодернизма, этого порождения умирающих обществ и наций. Его можно сравнить со старческим маразмом, в котором прошлое перемешивается с настоящим в самых причудливых формах. Причина – в исякании жизненных сил. Русским ли продолжать обезьянничать и бежать наперегонки с Западом за всё более жалкими личинами призрачного прогресса?
Постмодернизм есть философия и искусство нарождающегося Нового Вавилона, который одержим идеей универсализма и той же всечеловечности, только на противоположных основаниях. Ничего, по большому счету, нового в этой идее нет. То же самое основное побуждение к действиям, что было у древних строителей башни в Сеннаарской долине, та же доминанта – сделать себе в приступе умопомрачающей гордыни имя, а потом исчезнуть.
Не пора ли Руси выставить во всей красоте и величии свой богопросвещенный реализм, в котором, точно в полноводной реке, отображается небо с его непостижимой глубиной? Не пора ли возвысить проповедь бескомпромиссных начал, не расслабляющих, а бодрящих дух человека?
Указанная проповедь, это новое слово, что (по Достоевскому) имеет сказать Русь человечеству, должна быть «не в премудрости слова» (1 Кор. 1, 17) – да не упразднится Крест Христов.
Современной Руси при предстоящем ей подвиге не нужны профессиональные проповедники-болтуны, точно под копирку слепленные с папистов и протестантов. Ей, как и во все времена, нужны подвижники духа; художники и зодчие, способные создавать формы культуры, обильные духовным содержанием в его активной фазе; мыслители, способные сплетать чётко и просто нити великих смыслов. Нужны герои, способные проторить пути, по которым потекли бы точно из чаши, полной и преизливающейся, духовные сокровища Руси для насыщения народов.
Да будет река русской жизни спокойна, широка и глубока. Да отобразится в ней Небо. Да будет она, по слову Спасителя, «источником воды, текущей в жизнь вечную» (Ин. 4, 14).
Мы предварили этот очерк предсмертным стихотворением Г.Р. Державина, в котором русский поэт выражает свое смирение перед Богом. Он говорит, что река времён поглотит всю человеческую славу, а если что и после этого останется, то «вечности жерлом пожрется и общей не уйдет судьбы».
В Откровении Иоанна Богослова приводятся слова ангела, который клянется Самим Богом, что «времени уже не будет» (Откр. 10, 6). Время иссякнет, растворившись в вечности. Не только время, но и всё изменчивое, колеблемое прейдет, останется лишь непоколебимое. Останутся бессмертные личности, носившие в своих сердцах непоколебимость Божества, и «отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр. 21, 4).
Мы воспеваем не «реку времен», которая, всё пожрав, сама обречена погибели. Мы воспеваем реку-народ, бессмертную, преисполненную духовными сокровищами, сияющую светом вечности. Великое счастье принадлежать такой реке! Здесь столько дорогих сердцу людей! Она стремит своё течение к вечности, к великому океану, где не исчезнет, но получит неисчерпаемую и всеобъемлющую свободу полноты ненасытимости.
Свяшенник Сергий Карамышев
Всего просмотров: 2386
Оставлено комментариев: 1
Понравилось: 3
Оставил комментарий: Владимир
27 октября 2019 г. 17:30
У России свой путь.