Державный путь
От редакции
В свете последний выступлений, посвященных злобе дня, известного писателя и публициста Александра Проханова, мы републикуем статью одного из наших авторов, Константина Алексеева. Данный материал был размещен в апреле 2006 года в «Литературном вестнике», сразу после выхода романа Александра Проханова «Политолог», где уже намечались деструктивные тенденции в его как творческом, так и личностном развитии.
ДАМАНСКИЙ, АФГАН, ДАЛЕЕ – ВЕЗДЕ
Не скрою, писать эту статью мне было довольно тяжело, ибо в ней предстояло развенчание одного из моих некогда любимых писателей. Произведения Александра Андреевича Проханова долгое время были для меня своеобразными учебниками богатого, насыщенного литературного языка.
Еще в далеком девяносто первом, вернувшись со срочной службы в армии, где довелось мне побывать в тогдашних горячих точках Советского Союза: Нагорном Карабахе и Азербайджане, я впервые взял в руки роман Проханова «Дерево в центре Кабула» о недавно отгремевшей афганской войне. И с первых же строк, как говорят, ушел с головой в сюжет, переживая вместе с командированным в Афганистан советским журналистом Горловым все увиденное им. По сути, те же чувства совсем недавно испытывал и я в солдатских командировках на Кавказ, где шла странная война, без линии фронта, где мирный азербайджанский чабан, или армянских школьный учитель, подобно оборотням, в одночасье по ночам превращались в боевиков, исподтишка обстреливая наши заставы и колонны под Шушей и Степанокетром.
Все это было до боли знакомо. Казалось, Проханов описал не Кабул, а Баку в черном январе девяностого года. И не журналист Горлов с афганским пропагандистом Саидом Исмаилом и бойцами ХАДа, в райкоме компартии ДРА, отбивают атаки захвативших город душманов, а наша рота держит ночную оборону в пустующем детском садике на окраине столицы Азербайджана. Заложенные кирпичами окна – импровизированные бойницы, где дежурит отделение охранения. Снаружи непроглядная темень и морозная тишина, время от времени взрывающаяся треском выстрелов и зловещим стрекотом автоматных очередей…
Позже я прочел другие романы Проханова: «Африканист», «Рисунки баталиста», «В островах охотник», «И вот приходит ветер» – о войнах в странах третьего мира, или, как говорили в советские годы, развивающихся странах; «Шестьсот лет после битвы», «Ангел пролетел» – о крупнейших советских стройках. И если проследить даты написания произведений Проханова, то с каждым новым романом он, как бы духовно рос, совершенствовал литературный язык, хотя и немного злоупотреблял излишним количеством метафор. Впрочем, до поры до времени это особо не замечалось, отходя на задний план перед мастерским сюжетом и композицией.
Вершиной творений Проханова, по моему мнению, стал роман, «Чеченский блюз», написанный вскоре после окончания первой Чечни.
ОКОПНАЯ ПРАВДА ЧЕЧЕНСКОЙ ВОЙНЫ
Проверенный факт – за короткий промежуток времени в полку читателей «Чеченского блюза» прибыло почти рекордное количество людей, основной костяк которых составили ветераны тогда еще Первой Чечни.
В этой книге, на ее иллюстрациях-фресках те, кто прошел чеченскую войну, в том числе и я – узнали наших боевых друзей — художник Геннадий Животов в рисунках изобразил конкретных бойцов и командиров.
Проханов написал о войне со знанием дела. Только побывавшие там, под обстрелами, на самом передке, могут так обостренно прочувствовать жажду не просто жизни, но жизни праведной, жизни не столько для себя, сколько для ближнего своего.
Роман нарочито грубо, как разломом в земной коре при землетрясении, поделен на две сюжетные линии. С одной стороны — капитан Кудрявцев и пятерка русских бойцов из разбитой в новогоднюю ночь бригады держат оборону в доме у железнодорожного вокзала Грозного. С другой — миллиардер и политический кукловод Бернер, встречая Новый год в Москве в окружении таких же мародеров, купается в богатстве и вынашивает в душе очередные кроваво-денежные преступления.
Дьявольское нутро в самом Бернере и его окружении. Едва началась война в Чечне, Бернер «заказывает» своего единоверца и конкурента Вершацкого. Убийство совершает снайперша, которая тут же отправляется на землю обетованную разбойников всех мастей — в Чечню. А Бернер едет «поскорбеть» над еще неостывшим телом в морг, где дает интервью со свойственным ему искусством лицедея.
После бани, заданной ему высшими военными чинами, после заказанного на свои деньги убийства, он исторгает из своего бесовского нутра, мучаясь в рвотных корчах, какое-то омерзительное существо, сидевшее в нем. Что-то маленькое выскочило, убежало в заснеженный лес, но полного облегчения не наступило. Бернеровская сущность осталась...
Зато дождался некоторого успокоения деревенский батюшка, отец Дмитрий, молящийся за здравие родного сына, того самого Ноздри, сражающегося в Грозном. Молитва дошла. Ангел поднял батюшку на крылах своих. Всевидящее око узрело живого солдата. Рядом с ним какой-то военный в бинтах и женщина с дивным, как на иконе, лицом, заслоняет от дымного ветра...
То капитан Кудрявцев, выполнивший предсмертный приказ комбрига, который за мгновение до страшной казни своей кричит подчиненному: «Мочи их, Кудрявцев!.. Руби из всех стволов!..»
Что и сделал капитан Кудрявцев с товарищами, в считанные минуты ставшими крепкими и отважными защитниками русского дома в центре Грозного. Таких было большинство — побывавшие там подтвердят...
Тогдашний Александр Проханов, был для меня прямым продолжателем традиций нашей фронтовой прозы. До определенного момента.
САМОПЛАГИАТ КАК НАЧАЛО ВЫРОЖДЕНИЯ
Вообще-то творческий закат Проханова начал ощущаться еще до написания им «Господина Гексогена». В конце 2000 года в издательстве ИТРК выходит его книга «Война с Востока», в которую вошли его (как рекламировала ее газета «Завтра») «…новый эпохальный роман «Сон о Кабуле» и серия афганских повестей и новелл…». Однако, начав читать этот разрекламированный роман, я с удивлением обнаружил, что сие творение ни что иное, как давний роман «Дерево в центре Кабула». Только вместо журналиста Горлова, там объявился законспирированный под корреспондента ТАСС капитан внешней разведки Виктор Белосельцев. Однако это оказалось единственным отличием «Сна о Кабуле» от «Дерева в центре Кабула». С капитаном Белосельцевым происходит все то же самое, что и с журналистом Горловым. Обоих окружают те же самые герои, оба попадают в одинаковые переплеты и приключения, у обоих случается непродолжительная связь с одной и той же замужней дамой по имени Марина – секретарем советского посольства в Афганистане.
Александр Проханов на "Эхе Москвы"
Правда, к былому «Дереву в центре Кабула» Александр Андреевич присовокупил еще несколько десятков страниц текста, повествующих о житии Виктора Андреевича Белосельцева в наши дни. Только здесь он оказывается втянутым поневоле в очередной политический заговор между бизнесменом Имбирцевым, вознамерившимся продать наши ядерные технологии Ирану, агентом Моссада Кугелем, проталкивающим во власть своих людей и генералом Ивлевым (довольно неудачно списанным с генерала Льва Рохлина), готовящим тайный военный переворот. И вышеперечисленные герои на редкость профессионально обводят вокруг пальца знаменитого супер-разведчика Белосельцева, легко сделав его безмозглой пешкой в своих подковерных интригах.
Очевидно, самоплагиат вещь заразная. Почти сразу же после выхода «Сна о Кабуле», параллельно, в издательстве «Армада-пресс» вышел еще один старый роман Проханова «В островах охотник», а в журнале «Молодая Гвардия» был напечатан другой – «Африканист». Только вместо прежних героев, там вновь «блистал» легендарный и неповторимый советский разведчик Белосельцев. Сюжеты, остались прежними, но в «Африканисте» Александр Андреевич добавил сцену, где на глазах Белосельцева туземцы, извиняюсь за подробность, насилуют в извращенной форме французского журналиста, а в романе «В островах охотник» к сюжету, как и в самом первом самоплагиате Проханова, присовокуплены сцены из нынешнего времени. Только на этот раз отставной генерал Белосельцев заводит роман с выпускницей школы по имени Даша, совращает ее, а потом чуть не доводит до самоубийства.
Помимо прочего, старые романы Проханова в новой интерпретации потеряли художественную ценность и в другом. Прежде этим произведениям, помимо абсолютно разных главных героев, придавали особый интерес читателя так называемые открытые финалы. Так, «Дерево в центре Кабула» заканчивалось тем, что главный герой-журналист остается прикрывать отходящих раненых товарищей от наступавших душманов. В романе «В островах охотник» так же главный герой садится в подбитом вертолете на поляну, где стоят вооруженные люди и мучительно размышляет: «Свои? Чужие?». В «Африканисте», аналогично, прежний герой – советский режиссер-сценарист, в финале оказывается в запертом горящем доме… Словом, в старых романах автор совершает довольно удачный ход, оставляя читателя в напряжении и мыслях: выживет ли, выкарабкается ли главный герой? В новых же интерпретациях все примитивно и прозрачно: сразу после прежних открытых финалов, на страницах вновь возникает Виктор Андреевич Белосельцев, только уже в роли отставного генерала и сразу же становиться понятно, что там, много лет назад, как в фильме братьев Васильевых «Чапаев», под завязку сюжета неизменно появились наши.
…Тогда я еще не догадывался, что эти так называемые чудачества Проханова ни что иное, как преддверие к его падению и как писателя, и как человека. Которое свершилось после написания им окололитературного бреда под названием «Господин Гексоген».
ГЕКСОГЕН ДЕГРАДАЦИИ
Уже из набора персонажей «Господина Гексогена» можно догадаться о сюжете и позиции автора. Главные действующие лица: старый больной президент, именуемый Истуканом; его похотливая Дочь, управляющая страной вместо больного отца, невнятный Премьер, непрерывно и невнятно бормочущий о своей офицерской чести. Хитрый и напористый московский мэр, мечтающий о президентстве. Самонадеянный Прокурор, являющийся оружием Мэра в борьбе с Истуканом. Ну и, конечно же, ведущие борьбу за высшую власть в стране два олигарха, владельцы телеимперий Зарецкий и Астрос, возглавляющий Еврейский конгресс. Даже первый петербургский мэр не забыт и под именем Граммофончика вкупе с будущей вдовой впущен в роман.
Обложка аудиокниги "Господин Гексоген"
Сотрудники бывшего КГБ - второй слой действующих лиц. Они везде, они следят за всем и всеми. На авансцену выведены четверо. Во-первых, Копейко и Буравков, которые служат соответственно у Астроса и Зарецкого, возглавляя там спецслужбы, разрабатывающие для хозяев самые жестокие и изощренные приемы борьбы за высшую власть. Во-вторых, генерал бывшего КГБ Гречишников, их главный и тайный координатор. И в-третьих, наш старый знакомый, совратитель школьниц – генерал в отставке Белосельцев. Проханов не томит читателя загадками и очень быстро объясняет, что враждуют Копейко и Буравков лишь на глазах у своих хозяев, а на самом деле они друзья, более того, соратники по борьбе, члены «тайного ордена КГБ», которые реализуют план под названием "Суахили". Руководит его исполнением Гречишников, все прочие гэбисты ему подчиняются, в том числе и привлеченный ими к работе Белосельцев. Именно с его помощью и проводятся три операции «тайного ордена» - «Прокурор», «Премьер» и «Камю», описанные в трех первых частях романа.
Сначала они компрометируют хорошо известным способом Прокурора, (Белосельцев обманом заманивает Прокурора на специальную квартиру с телекамерами, где уже ждет валютная проститутка). Затем они провоцируют начало войны в Дагестане, компрометируя Премьера, которого взбешенный Истукан отправляет в отставку. Наконец, непонятно для чего отравляют Граммофончика ядом, налитым в рюмку с коньяком "Камю".
Цель оперативных мероприятий - замена Истукана своей креатурой - Избранником, «маленьким человеком, похожим на шахматного офицера» в коем угадывается нынешний Президент Путин). Он избран «суахилистами» на роль президента, потом они собираются дергать его за веревочки. Но, как выясняется, сам Избранник об этих генералах ничего не знает, они с ним никакого договора не заключали, в свою организацию не принимали, и дальше собираются управлять Россией с помощью новоиспеченного президента так, чтобы сам он об этом не догадался. Но, видимо, объект их разработки все же о чем-то прознал, поскольку на последней странице романа он куда-то таинственно исчезает прямо из кабины самолета, летящего в Сочи.
Вообще, при чтении этого романа создается впечатление, что Проханов решил на все сто восемьдесят градусов поменять свое мировоззрение, идеи и принципы. Так, по ходу чтения возникает впечатление, что, Ельцин, явившийся прототипом Истукана - это в общем-то неплохой, но очень больной мужик, Прокурор - жертва происков ФСБ, остальные – тоже…
А вот следующая часть романа вызывает у меня уже не грустную или саркастическую насмешку, а откровенное негодование.
В этой части Белосельцев по заданию все тех же Гречишникова, Буравкова и Корейко летит на Кавказ, в Дагестан, в Кадарскую зону. Причем, по сюжету формально он туда едет, чтобы составить какую-то аналитическую записку, а затем неведомым путем попадает в зону боевых действий. Кто его, отставного генерала, то есть, иными словами гражданского человека, допустил туда, да еще на святая святых - засекреченный командный пункт? А потом еще и позволили этому безоружному старичку участвовать в штурме села.
Особенно убивает следующая сцена:
«На солнечном дворе стояла железная кровать с пружинами. На ней, раскинув усталые руки, лежала мертвая женщина, и двое солдат насиловали голый остывающий труп. Сбросили бронежилеты и шлемы, откинули автоматы. Один колыхался на женщине, двигая тощими ягодицами, другой держал женщину за босую ступню, и его глаза, не видя Белосельцева, были полны безумным солнечным блеском».
Я лично знаю ряд моих боевых товарищей, которые как раз в составе подразделений МВД входили в Карамахи и Чабанмахи, и которые могут твердо заявить, что ничего подобного и близко не происходило. А уж если бы и нашелся среди наших бойцов подобный некрофил, то его бы с ходу пристрелили. Прямо на его мертвой «партнерше».
Но даже если предположить, что я выгораживаю своих боевых товарищей, то подобные сцены развенчает обычная человеческая логика.
Посудите сами. Ведь если немного поразмыслить, то вся эта сцена окажется до маразма надуманной. Раздели труп, вытащили из дома кровать и на виду у остальных солдат и офицеров занимаются тем, что вызывает отвращение. Чтобы в этой сцене был хотя бы грамм реальности, нужно, чтобы вся рота, а то и весь батальон, как минимум, были некрофилами…
В свое время советские критики писали, что во второй части «Мертвых душ» Гоголь высек сам себя. В «Господине Гексогене» же Проханов мягко говоря, прилюдно окатил себя из чана с дерьмом.
«ПОЛИТОЛОГ» КАК ФИНАЛ ДУХОВНОГО ДНА
Разбирая, прямо говоря, творческую деградацию писателя, нельзя не упомянуть и о его новом романе, под названием «Политолог». Прочтя эту мерзость, я пришел к выводу, что Александр Андреевич вознамерился, говоря по-русски, переплюнуть своих новых коллег по издательству «Ад Маргинем» Владимира Сорокина и Эдуарда Лимонова. Причем, переплюнуть в области цинизма, похабства и прочего непотребства. Что ж, если это так, то замысел удался. На все сто.
Главный герой этого околополитического опуса - некий политтехнолог Михаил Стрижайло. Его манят длинным рублем коммунисты, стращает президент нефтяной корпорации «Глюкос», опальный лондонский олигарх сулит золотые горы, даже директор ФСБ обращается к политологу за помощью, чтобы сплести заговор против «народного избранника» и всех кандидатов вместе взятых. Вступив в сговор с последним, Стрижайло никому не отказывает в интеллектуальных инвестициях и помощи при построении верных программ победы на выборах, только для того, чтобы, разрушив изнутри оппозицию, реализовать коварный план главы федеральной службы безопасности (подобно еще недавно презираемым им либералам, Александр Андреевич отыскал себе козла отпущения).
Сам политолог Стрижайло напрочь отличается от прежних прохановских героев. Если раньше в центре сюжета стоял этакий сказочно-неправдоподобный, простодушный, и ранимый рыцарь наших дней, то в «Политологе» перед нами предстает алчный, больной шизофренией извращенец. Что стоят сцены описаний одной интимной жизни Стрижайло: то он сладострастно насилует собственную семидесятилетнюю домработницу, то извращается в стиле садо-мазо с полубомжихой из столичных трущоб. Причем, естественный секс не только не приносит удовлетворения Стрижайло, но даже нисколько не возбуждает его. Даже с вызванной в сауну профессиональной молодой проституткой у потиттехнолога ничего не выходит до той поры, пока он не начинает душить ее в бассейне, доведя до предсмертных конвульсий.
Впрочем, помимо извращенного секса у Проханова хватает прочего бреда, описывать которой у меня нет ни сил, ни желания. В целом «Политолог», намного превосходящий по бессмыслице и пошлости «Господина Гексогена», мог бы вызвать презрительную насмешку, если бы не финальная часть о событиях в Беслане.
Красной нитью через сюжет бесланских глав проходит мысль: захват школы, равно как и взрывы самолетов, и теракт у метро «Рижская» – дело рук спецслужб. Причем смысл всех этих злодеяний так и остается непонятен даже мне, офицеру этих самых спецслужб, а что уж говорить о рядовом, гражданском читателе…
В бесланских главах со смаком описано, как снайпер из спецподразделений намеренно стреляет в подвешенную под потолком бомбу, в результате чего рушиться здание с заложниками, и спецназовцы с упоением начинают палить по уцелевшим детям… Здесь автор, по паскудству и подлости превзошедший главного пропагандиста боевиков Мовлади Удугова, не вызывает иного желания, как плюнуть ему в лицо…
В Беслане все эти страшные трое суток находились мои боевые товарищи из отряда специального назначения «Русь». Там были люди, которым я более чем верю, ибо вместе нам неоднократно приходилось выбираться из смертельно-опасных переделок в Чечне.
Не только на кадрах оперативной съемки, которые мне приходилось смотреть по долгу службы, но и кадрах, снятых гражданскими операторами можно было наблюдать: спецназовцы вытаскивают полуживых детей из-под обстрела, а им в спину и по тем же разбегающимся от школы малышам палят боевики… «Альфовцы» и «Русичи», натасканные уничтожать террористов, бросились спасать оставшихся в живых, подставляя незащищенные спины под пули террористов… Там был ранен и мой хороший товарищ, когда он нес на руках в тыл оглушенную взрывом девочку-первоклашку…
Бесланская сцена в романе «Политолог» – это плевок на могилы погибших в тот черный сентябрьский день офицеров «Альфы» подполковников Олега Ильина и Дмитрия Разумовского, майоров Алексея Перова, Андрея Велько, Романа Катасонова и Михаила Кузнецова, лейтенанта Андрея Туркина, прапорщиков Дениса Пудовкина и Олега Лоськова… Это надругательство над памятью погибших заложников, большинство из которых были дети…
Николо-Архангельское кладбище Москвы. Могилы офицеров «Альфы», погибших в Беслане
Хотя, что уж тут говорить, если ранее громивший на страницах своей газеты «Завтра» олигархов и дудаевско-басаевских боевиков Проханов, теперь публикует интервью с их подельниками Ахмедом Закаевым и Мовлади Удуговым, слезно заступается за Ходорковского и Березовского (кстати, прототипа Бернера из “Чеченского блюза”) и творит еще много чего.
Впрочем, пусть все это остается на совести Александра Андреевича.
Константин АЛЕКСЕЕВ. Публицист. 2006 год.
Всего просмотров: 5734
Оставлено комментариев: 0
