Державный путь
От редакции. 6 (19) мая 1800 года преставился великий сын России Александр Васильевич Суворов. Мы предлагаем вниманию читателей посвященный ему очерк.
Феномен личности этого великого полководца невозможно объяснить без религиозной составляющей. Воспитанный набожными родителями, имевший первыми своими друзьями крестьянских детей, Александр Васильевич имел глубинную, растущую из самых толщ русского народа, живую связь с Богом.
Он повторил путь других святых детей, с детства испрашивавших себе божественных дарований, таких, как Сергий Радонежский, Иоанн Кронштадтский. Те, правда, просили о книжной премудрости. Этот же, слабый от природы здоровьем, почему родной отец долго отказывал ему в своем благословении идти по военной стезе, - испрашивал сил служить воином своего Царя.
Будущая воинская служба овладела всем существом великого отрока. Побеждать врагов веры, Царя и Отечества – было пределом его желаний. Но побеждать не любой ценой, как это делали некоторые другие великие полководцы, а побеждать в Боге, восхваляя не себя, а лишь Его, надеясь не на себя, а в первую очередь, - на Него. Побеждать, делая из армии единый организм. Побеждать, дорожа как бесценным сокровищем своими людьми, и, наконец, щадя и милуя уже побежденного врага.
Христианское отношение к военному искусству – вот основа сверхъестественной успешности, непобедимости Суворова. Здесь сравниться с ним может лишь другой святой полководец – его современник адмирал Феодор Ушаков.
Эти великие люди относились к своим солдатам как к родным детям, а те к ним, соответственно, – точно к своим родным отцам. Отсюда – поразительная сплоченность воинских подразделений, братская взаимовыручка, взаимозаменяемость, способность понимать друг друга с полуслова, с полу-взгляда, с полу-жеста.
Выучить так своих солдат, деля с ними труды, радости и скорби – вот подвиг, к которому способны немногие. Война, бой – уже новое, совершенное качество подвига, где одним, научившимся бестрепетно, по слову Спасителя, полагать души свои за други своя, сплетаются венцы мучеников, другим – венцы земной славы.
Суворов мог послать человека на верную смерть, и тот воспринимал это как высочайшую степень доверия, как величайшую награду, как вершину счастья, потому что венец на главу добровольного мученика наденет Сам Христос. Так солдаты Суворова были воспитаны. А примером им служил, в первую очередь, сам названный отец.
Будучи совершенно бесстрашным, он прививал бесстрашие своим воинам. Иоанн Богослов говорит: совершенная любовь изгоняет страх. Бояться одного лишь Бога и болеть за качество дела, а не за то, как на него посмотрит переменчивая в своих мнениях толпа, или власть имущие, – прямо или криво – этот навык обеспечивал высокую степень правдивости, искренности взаимоотношений. При таком подходе дело обретает цельность и совершенство.
С другой стороны, указанный навык (бояться только Бога) делал Суворова нетерпимым к лукавству, притворству, тем более – к измене. Не терпя указанные свойства человеческой души, Суворов облекал свое отношение к ним в форму юродства. Это делало его неудобным для вельмож, упражнявшихся в человекоугодии. Они ему вредили, они на него клеветали, однако тем самым лишь усиливали свет его величия.
Суворов был страшен не только внешним врагам Отечества, но и всякому человеку неискреннему, своекорыстному. Он смеялся над суетной человеческой славой. Представьте: битва, в которой будут решаться судьбы государств и народов. Полководец кричит петухом. Но никому не до смеха. Потому что тысячи людей по этому сигналу рвутся в бой – чтобы умереть или победить. Для них третьего не дано. Юродство, оборачивающееся несокрушимым натиском. Кто не придет от него в ужас?!
Державин в оде «На взятие Измаила» так воспел подвиг Суворова и его чудо-богатырей:
Везувий пламя изрыгает,
Столп огненный во тьме стоит,
Багрово зарево зияет,
Дым черный клубом вверх летит;
Краснеет понт, ревет гром ярый,
Ударам вслед звучат удары;
Дрожит земля, дождь искр течет;
Клокочут реки рдяной лавы, -
О росс! Таков твой образ славы,
Что зрел под Измаилом свет!
Явившись под Измаилом 2 (13) декабря 1790 года, Суворов предъявил ультиматум: «Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — и воля. Первый мой выстрел — уже неволя. Штурм — смерть». У турок не было выбора, потому что султан издал указ, согласно которому в случае сдачи крепости всех ее защитников ждала смертная казнь. Поэтому турки дрались с небывалым ожесточением.
11 (22) декабря в 5.30. начался штурм. Нападавшие уступали в числе защитникам крепости – 31 тысяча против 35 тысяч. Первым нужно было преодолеть ров и высочайшие стены, с которых изрыгали смерть три сотни пушек, тысячи ружей; с которых в нападавших летели камни, лилась горящая смола. И все это – среди зимней стужи и мрака.
К 8 часам все укрепления были заняты русскими. Погибших насчитывалось немногим более двух тысяч. Турок пало 26 тысяч. Европа была потрясена этим штурмом.
И когда эти суворовские чудо-богатыри пришли защищать Европу от Наполеона, ее жители могли ощутить разницу. Русская армия отличалась железной дисциплиной, она казалась армией небожителей, почему итальянцы подносили к Александру Васильевичу своих детей, веруя, что через одно прикосновение к нему на них снизойдет Божие благословение.
Мирной славой было овеяно занятие русскими войсками Милана – в самый день святейшей Пасхи 1799 года. Одно имя Суворова отворяло перед ним города. 18 тысяч русских воинов выстроились в торжественном порядке. И тут неожиданно для итальянцев, для австрийских союзников, вместо обычных приветствий, вместо распоряжений, из уст полководца зазвучало пасхальное песнопение: «Христос воскресе из мертвых смертию смерть поправ…» - молниеносно эту радостную песнь подхватили тысячи могучих голосов – «и сущим во гробех живот даровав». Затем началось христосование. Так в считанные мгновения были побеждены сердца миланцев.
А еще совсем недавно Суворов, будучи в царской немилости, молился Богу в сельском храме своего имения, в глуши новгородских лесов: пел на клиросе, читал Апостол. Пребывая в скорби, он не роптал, но все упование свое возлагал на Всевышнего. А печалило его не столько собственное военное бездействие, сколько неотложные нужды государства. Наблюдая из сельской глуши за успехами Бонапарта, он только с сожалением поговаривал: далеко шагает мальчик, надо бы его унять.
Молитва непобедимого полководца была услышана. Он освободил от французов Италию, намеревался идти на Париж, но интриги австрийского двора не только остановили победоносное шествие России, но и едва не погубили непобедимую армию Суворова.
В 70 лет он перевел войска через заснеженные вершины Альп, шутливо указав на них своим верным солдатам: «Что, перепрыгнем пригорочек?» После подвигов преодоления сил природы и кровопролитных битв, когда цель похода – соединение с армией Римского-Корскакова, казалась достигнутой, как гром среди ясного неба поразило известие: и русская и австрийская армии разбиты генералом Массеной, а сам он ждет Суворова с 60 тысячами штыков.
Собрав совет, Суворов поведал о ставших совершенно очевидными кознях австрийского двора, цель которых была погубить русскую армию. Итогом совета был один призыв, прозвучавший за 8 с половиной веков назад от Великого Князя Святослава: мертвые сраму не имут. Остается победить или умереть.
Массена настиг аръергард русской армии во главе с генералом Розенбергом. 6 тысяч измученных полуголодных солдат противостояли 60-ти тысячам сытых, одетых, бодрых французов. Те пошли в наступление, русский фронт стал отступать и рассеиваться. За ним была линия свежих сил, давшая мощный залп. И вот люди, или спустившиеся с гор титаны, в глазах которых уже не обреталось даже тени страха, пошли в рукопашный бой. 60 тысяч в ужасе побежали от этих исполинов духа.
Однако армия Массены была цела, пришлось уходить из швейцарской ловушки в германские земли. Остался один путь через скрывавшуюся в облаках вершину Рингенкопф. Чуть войско тронулось в путь, повалил снег, затем – ледяной дождь. Гора обледенела. Проводники-швейцарцы в ужасе разбежались. Приходилось двигаться наугад, разрывая одежду в лохмотья, а кожу – в кровь.
Вершиной ужаса была ночь на Рингенкопфе. Ударил мороз, топлива для костров не было. Чем она была для голодных, измученных, полураздетых и разутых людей? На утро было обнаружено немало насмерть замерзших. При этом русские умирали молча, а пленные французы, не выдерживая страданий, сходили с ума и оглашали ночь леденящими душу воплями.
С рассветом раздался крик Суворова: «Ку-ка-ре-ку!» Шутку подхватили самые бодрые из солдат: «Вставайте, курицыны дети, нечего на пуховиках нежиться, старый петух закукарекал… Ишь, слышите, батька наш благим матом орет».
В швейцарском походе погибла треть суворовской армии – лучшие люди России. Из 21 тысячи вышедших из Италии в Германию пришло только 15 – последствия коварной измены. Это наполняло сердце героя скорбью. Почести, воздаваемые героям в немецких землях, не могли ее преодолеть.
Вернувшись в Россию и узнав о новой царской опале, ставшей следствием клеветы, Суворов слег в постель, с которой так и не смог подняться. Душевные страдания приготовили его душу к вечности. Ропота никто не слышал.
12 мая 1800 года на похороны непобедимого генералиссимуса собрался весь Петербург. Александро-Невская лавра, памятник с лаконичной надписью, в духе полководца: «Здесь лежит Суворов».
Он оставил после себя только два литературных труда, но великих: «Науку побеждать» и «Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу». Канон представляет собою жемчужину церковной гимнографии. Известен Великий покаянный канон, составленный в 7 веке преподобным Андреем Критским, читаемый на богослужении Великим постом.
Канон графа Суворова, составленный перед самой кончиной в феврале-марте 1800 г., краток и говорит о возвышенном состоянии духа автора. Не сласти тщеславия он искал, а горьких покаянных слез, приближающих ко спасению.
Вслушаемся в стих 2-й песни канона: «Что Тебе воздам, всесильный Господи, за толикое ко мне милосердие и чем сделаюсь достойным распятия Твоего, Христе? Прах Твоего создания к Тебе вопиет. Вем, яко едиными добродетельми соединяюсь с Тобой, но наг есмь сего украшения, не милости, но суду Твоему повинен».
Вот стих из 3-й песни: «Пролей мне, Господи, источник слез многих, да омыю скверну души моея, да убелюся, яко снег, и да приуготовлю храм Тебе в тленном сердце моем. Ты один силен воздвигнути мя из праха достойным Царствия Твоего».
Вот из 5-й песни канона исполненное дерзновения исповедание любви к Богу: «Не устрашает меня пламень муки вечныя, не ужасает меня червь оный неусыпающий и скрежет зубов, но трепещет дух мой и мучится совесть моя от лишения благости Твоея, Господи: кто не воздыхает из грешников, видя святых Твоих, сидящих одесную славы Твоея?»
Подобно Великому Князю Александру Невскому, в чьей обители погребен, граф Александр Суворов совлекает с себя все тленное, преходящее, чтобы служить только единому Богу: «Се жертва чистая сердца моего, юже приношу Тебе, Господи, на алтарь души моея, се все то сокровище, имже Тебе обещася и должен есмь; кроме сего, не имею, чем Тебе воздать, Спасителю моему, ибо вся моя Твоя суть. Приими сию молитву, Господи, да исправится она, яко кадило благовонное пред Тобою».
Священник Сергий Карамышев
Всего просмотров: 2031
Оставлено комментариев: 0
