Державный путь
ВЗГЛЯД ОРЛА
Я забываю боль обид
И жажду славы,
Когда в глаза мои глядит
Орел державы.
Глядит, как воин иль монах –
Почти угрюмо.
Но что за даль в его глазах
И что за дума!
Горит огнем державный взгляд,
Зовет с собою.
Глаза как будто говорят:
- Не бойся боя!
В любом бою, – и с тайным злом,
И с воплощенным, –
Ты осенен моим крылом
И защищен им.
КИТ ИМПЕРИИ
Когда-то он был исполинским китом…
Лихие замашки усвоив,
Своим своенравным, могучим хвостом
Топил он суда китобоев.
И вот он лежит, как укор небесам,
Вдали от Европ и Америк.
Гарпунщик его не подранил – он сам
Зачем-то метнулся на берег.
Гигантская туша гниет на мели,
С костей исполинских сползая.
Гудя удивленно, плывут корабли
В края китобойного рая.
И носятся чайки над мелкой водой
В предчувствии теплой погоды,
И вольно гуляет планктон молодой,
Хмельной от нежданной свободы.
КОМБАТ
Я пойму, что устал от российских тревог,
От морозов, от рамок и лямок,
И махну за Чирчик, где вдали от дорог
Гордо высится маленький замок.
Отогреться хочу – иль забыться на миг?
Я на это себе не отвечу.
Позвоню. Вечно пьяный дворецкий-старик
Мне откроет ворота навстречу.
Всё, как прежде. По саду гуляет павлин
И за сеткой вздыхают олени,
А в охотничьем зале пылает камин
И мятутся багровые тени.
Там, в угарном чаду кутежа своего,
Словно в недрах горящего танка,
Восседает комбат. На коленях его,
Как пантера, сидит кореянка.
Он бросает в камин саксауловый пень
И на пламя глядит – не мигает.
Он сегодня не в духе. Он пьет третий день,
Но чего-то ему не хватает.
И несется по замку раскатистый рык,
Словно зык боевого металла –
И, шатаясь, приносит дворецкий-старик
Молодую гюрзу из подвала.
Командирский кулак обвивает гюрза,
Скалит зубы с карающим ядом.
Но спокойно и цепко глядит ей в глаза
Человек с немигающим взглядом.
Трижды клацнула!.. Время развеять тоску –
И ни мига комбат не теряет:
Он шипящей змее отгрызает башку,
А потом, шкуру сняв, поедает.
Вот теперь хорошо!.. Пропотеет душа
И забудет былые увечья.
А потом по мозгам поползет анаша
И добавит ему красноречья.
Он увидит улыбки убитых людей
В багровеющей бездне стакана –
И расскажет про ужас ангольских дождей
И про сумрачный ветер Афгана.
И накроют нас вихри имперских страстей,
Что пылают в душе, не сгорая.
И стаканы сомкнем мы за тыщи путей,
За просторы без меры и края,
За армейскую честь, что чиста как слеза,
И за правду великого дела,
И за матушку-Русь, что всем гадам в глаза
Немигающим взором глядела.
Я напьюсь – и улягусь ничком на скамью
Посредине филиппики пылкой,
А комбат матюгнет кореянку свою
И отправит за новой бутылкой.
Завтра будет он пить целый день напролет
И ронять запоздалые слезы,
А меня в небеса вознесет самолет,
Возвращая в родные морозы.
Поплывут под крылом лоскуточки полей
И арыков тончайшие нити.
И скажу я соседу: в России теплей,
Что вы там о тепле ни твердите.
Буду сверху глазеть, как армады весны
Входят в Азию в штатном режиме,
Буду думать о судьбах великой страны,
О просторах, что стали чужими.
ЗИМОГОР
Ветер лютует, морозец не ленится,
Стынет родимый простор.
Возле избы – ни плетня, ни поленницы.
«Эй, не тужи, зимогор!»
Он и не тужит. Усмешку соседскую
Сызмала видит в гробу.
Пол разобрал – и в землицу отецкую
Вставил стальную трубу.
«Вот, – говорит он, – твердили мне смолоду:
Будь экономен, Иван.
А разобраться, ходил я по золоту…
Поздно проснулся, болван!
Греет и кормит стальная смиренница,
Хоть поживу на веку…»
Ветер лютует. Морозец не ленится.
Всё нипочем мужику.
Всё нипочем зимогору упорному –
Сидя в студеной избе,
Черное золото гонит по-черному
По бесконечной трубе.
РУБАШКА
Эпоха шлялась нараспашку,
Под вешним солнцем таял век,
Когда нерусскую рубашку
Напялил русский человек.
В дыру вываливалось пузо,
А он смеялся: « Ну и пусть!
Пусть неудобно, пусть кургузо,
Но всё ж Европа, а не Русь!
Красиво, главное!.. У наших –
Не тот покрой, не те стежки,
Весь вид не тот. Начнем с рубашек,
А там махнем вперегонки!
Не всё ж под дряхлыми орлами
Нам щеголять своим старьем.
Наденем право и парламент,
Закон на шее застегнем!»
Но походил – и стало тяжко
Таскать-носить одежку ту.
Как ни крути, узка рубашка.
Красива – а невмоготу.
И жаль обновку дорогую,
И жить тоскливо в тесноте.
По-тихой пуговку, другую
Он расстегнул на животе.
Разоблачился бы без страха,
Да дрожь брала на ветерке.
По счастью, дедова рубаха
Нашлась у бабки в сундуке.
Надел – и ожил! Байки травит
И тащит воз житья-бытья.
Нигде не жмет. Ничто не давит.
А красота у всех своя.
Всего просмотров: 1889
Оставлено комментариев: 0
